В эту минуту глухой мерный звук стал раздаваться яснее и яснее на некотором расстоянии. Жан Вальжан отважился выглянуть из-за угла. Семь или восемь солдат только что строем вошли в улицу Поленсо. Он видел, как сверкали штыки их ружей. Они направлялись в его сторону.
Солдаты, во главе которых выступала рослая фигура Жавера, двигались медленно, почти что ощупью. Они то и дело останавливались. По всему видно было, что солдаты шарили по всем углам, под всеми воротами, во всех аллеях.
Вероятно, это был какой-нибудь патруль, который Жавер встретил и забрал с собой для преследования. Оба его спутника шли в их рядах.
Двигаясь так медленно и останавливаясь на каждом шагу, им надо было по крайней мере четверть часа, чтобы добраться до того места, где находился Жан Вальжан. Настала страшная минута. Несколько мгновений отделяли Жана Вальжана от ужасной пропасти, разверзавшейся перед ним в третий раз. И теперь каторга была для него не просто каторгой, а утратой Козетты навеки, то есть жизнью, похожей на могилу.
Оставалась еще единственная надежда. Особенностью Жана Вальжана было то, что он, так сказать, нес в себе две котомки: в одной были помыслы чистые, как у святого, в другой — все таланты, присущие каторжнику. Он обращался то к одной, то к другой, смотря по необходимости.
Между прочими способностями, благодаря своим частым побегам с каторги, он, как известно, был мастер в невероятном искусстве карабкаться без лестниц, без крючьев, с помощью одних мускулов, опираясь головой, плечами, бедрами и коленями, едва пользуясь редкими уступами в камнях — карабкаться по отвесной стене, если нужно, до шестиэтажной высоты; это искусство, которое придало такую странную известность углу двора в Консьержери*, откуда бежал лет двадцать тому назад осужденный Батмоль.
Жан Вальжан смерил глазами стену, над которой виднелись липовые ветки. Она была приблизительно восемнадцать футов высотой. Угол, образуемый ею со зданием, был заполнен снизу плотным каменным треугольником, вероятно, с целью оградить этот удобный уголок от остановок прохожих. Такое предупредительное ограждение уголков очень часто можно встретить в Париже.
Этот каменный треугольник возвышался футов на пять. От его верхушки оставалось пространство около 14 футов до вершины стены: стена была увенчана плоским камнем без всяких шпилей.
Вся трудность заключалась в Козетте. Козетта не могла карабкаться на стену. Покинуть ее? Эта мысль даже не приходила в голову Жану Вальжану. Взять ее с собой было невозможно. Вся сила потребуется ему для подъема на стену. Любой новый груз переместил бы его центр тяжести, и он мог свалиться. Тут нужна была веревка. Но ее не было. Где в самом деле взять веревку в полночь на улице Поленсо? В эту минуту, без сомнения, будь во власти Жана Вальжана целое царство, он отдал бы его за веревку. Во всех отчаянных положениях бывают проблески, как молнии, которые то ослепляют нас, то вдруг просвещают наш ум.
Отчаянный взор Жана Вальжана упал на фонарный столб в глухом переулке Жанро. В те времена не было еще газовых рожков на парижских улицах. Когда наступала ночь, зажигали фонари, которые поднимались и опускались с помощью веревки, тянувшейся снаружи и закрепленной в выемке столба. Рогатка, на которую наматывалась веревка, была приделана под фонарем, в маленьком железном шкафчике, от которого ключ был у фонарщика, а сама веревка защищена металлическим футляром. Жан Вальжан с энергией отчаяния быстро перебежал через улицу, кинулся в глухой переулок, сломал замок шкафчика лезвием ножа и в одну минуту вернулся к Козетте. Он раздобыл веревку. Быстро орудуют эти темные люди в борьбе со злым роком.
Мы уже говорили, что в ту ночь фонари не зажигались. Следовательно, не было ничего странного, что фонарь в переулке Жанро потушен и можно было пройти мимо, не заметив, что он висит ниже обычного.
Между тем поздний час, место, где они находились, тревога Жана Вальжана, его странное поведение, суета — все это начинало тревожить Козетту. Всякий другой ребенок давно принялся бы плакать. Но она только дергала Жана Вальжана за полу сюртука. Все яснее и яснее раздавались шаги приближающегося патруля.
— Отец, — тихо молвила она, — мне страшно. Кто это идет?
— Тише, — прошептал несчастный, — это Тенардье.
Козетта вздрогнула.
— Молчи, — прибавил он. — Дай мне сделать дело. Если ты будешь плакать, кричать, Тенардье заберет тебя. Она идет за тобой.
И вот, не торопясь, не делая лишних движений, с твердой аккуратностью, особенно замечательной в такой момент, когда вот-вот мог явиться патруль с Жавером во главе, он развязал свой галстук, осторожно обвязал им Козетту под мышками и, следя, чтобы ребенку не было больно, прикрепил галстук к концу веревки при помощи узла, который моряки называют ласточкиным узлом, потом захватил другой конец веревки в зубы, снял башмаки и чулки, которые перебросил за стену, и стал карабкаться по углу стены и здания с такой уверенностью и силой, как будто у него были ступени под ногами. Не прошло и полминуты, как он уже стоял на коленях на верхушке стены.
Козетта смотрела на него оторопев, не произнося ни слова. Приказание Жана Вальжана и имя Тенардье ввергли ее в какое-то оцепенение. Вдруг она услышала его голос, говоривший внятным шепотом:
— Прислонись к стене.
Она повиновалась.
— Не говори ни слова и не бойся, — продолжал он.
Она почувствовала, что ее поднимают с земли. Едва успела она опомниться, как уже очутилась на верху стены.
Жан Вальжан обхватил ее, взвалил на спину, забрал ее ручки в свою левую руку и прополз по стене до того места, где была срезанная часть. Он правильно угадал, там было строение, крыша которого начиналась у верхушки деревянной обшивки и низко спускалась к земле довольно покатой плоскостью, слегка касаясь липы.
Удачное обстоятельство, потому что с этой стороны стена была гораздо выше, чем со стороны улицы. Жан Вальжан увидел, что земля глубоко под ним.
Он добрался до ската крыши и еще не выпустил из рук гребня стены, как вдруг сильный шум возвестил о приходе патруля. Раздался громовой голос Жавера:
— Обыскать глухой переулок! Улица Прямой стены охраняется, Малый Пикпюс тоже. Ручаюсь, что он в глухом переулке.
Солдаты кинулись в переулок Жанро. Жан Вальжан скользнул вдоль крыши, все еще поддерживая Козетту, добрался до липы и спрыгнул на землю. Страх ли это был или мужество, но Козетта не издала ни звука. Руки ее были слегка ободраны.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь